БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
НАСКОЛЬКО ЧУЖД ЧУЖОЙ, НАСКОЛЬКО БЛИЗОК БЛИЖНИЙ?
Граница между христианами и язычниками была в VI веке жёсткой, сложнее обстояло дело с границей между «православным» и «еретиком».
Вообще, закрытое религиозное сознание склонно максимально увеличивать дистанцию, старается перевести человека из «еретиков» в «язычники», а то и в атеисты. Для этого нужно две вещи. Во-первых, подобрать слова, которые бы объясняли, к примеру, отчего различие в календарных стилях — вопрос не технический, а принципиальный, почему крестящийся тремя перстами - враг Бога и т. п. Во-вторых, заткнуть уши и не слушать возражений либо (что адекватно) слушать, но не слышать, а продолжать громоздить обвинения. Если уши затыкает несменяемый начальник — вообще нет проблем. Если уши затыкает подчинённый... Что ж, закрытое сознание идёт и на мученичество, а не только мучает других.
Разделение обозначалось обрядами — допускам к таинствам, признанием обрядов друг друга действительными. В эпоху, когда внутрихристианские конфликты стали и внутригосударственными, была выстроена система градации: язычник — крещёный — человек крещёный, но не миропомазанный — крещёный и миропомазанный, но не допускаемый к причастию. Появилось учение о трёх разрядах («чинах») «христианских чужаков». Одних при «принятии в православие» следовало всего лишь исповедовать, просить прочитать Символ веры, после чего можно и причащать. Других следовало заново помазывать миром, демонстрируя тем самым, что миропомазание в другой церкви было недействительно. Третьих следовало перекрещивать (а потом помазывать миром) — то есть, с точки зрения фанатика, крестить впервые, предыдущее же крещение «обнулялось».
Дополнительный нюанс появляется, когда речь идёт о священнике. «Чужой» священник — насколько чужд? Принять как священника, или сперва заново рукоположить в священники, или прежде миропомазать, а то и крестить? А есть ещё дивный и лукавый компромисс, его любит римо-католики — рукоположить «условно», приговаривая «если не рукоположен». Так и священник перерукополагаемый не считает себя предателем, и совесть принимающего спокойна. Конечно, «как бы не считает» и «как бы спокойна».
Когда в 510-е году монофизитский епископ Филоксен Мабуггский обсуждал принятие священников из дуофизитов, он склонялся к тому, что они вполне священники, что таинство действительно вне зависимости от вероучительных расхождений. У римо-католиков эта точка зрения закрепилась — если обряд соблюдён, если Символ веры тот же, то включается презумпция невиновности. Филоксен выразил это очень сочно: «Даже сатана будет настоящим священником, если его рукоположат в соответствии с канонами» (Иоанн Эфесский, HE, III, I, 9).
К концу века отношения обострились. Во всяком случае, когда патриарх Иоанн Схоластик «зачищал» монофизитские монастыри в Константинополе, он переосвящал здания, перерукополагал священников ( Иоанн Эфесский, HE, III, I, 11-12) и особо требовал от монахов из монофизитов причащаться, потому что знал: те готовы подчиниться «формально», «административно», потому что административное считают второстепенным, а вот причащение — для них главное. Ровно по той же причине инквизиторы полтора тысячелетия спустя не обращали внимания на слова, а выискивали тех, кто не ест свинину.
Недаром Филоксен не сочинял молитвы для богословствующих, а молитву для причащающихся сочинил:
«Когда ты протянул свои руки и взял тело Христа, поклонись и помести свои руки перед лицом, и поклонись живущему телу, которое держишь. Тогда говори с ним тихим голосом и пристальным взглядом, обращенным на него, скажи ему:
"Я несу тебя, Бог живой, который явился, воплотился в хлебе, и я охватываю тебя в моих ладонях, Бог миров, которого никакой мир сдержать не может. ... В пределах чрева ты стал ограниченным телом, и теперь в моей руке ты пребываешь как маленький кусочек. Поскольку ты сделал меня достойным приблизиться к тебе и принять тебя, и видеть, мои руки охватывают тебя уверенно - сделай меня достойным, Господи, ... принять пищу Твоего Тела как саму жизнь Твою. Вместо чрева и частей тела, пусть руки моего разума примут Тебя ... Можешь Ты родишься во мне как в чреве Девы. Там ты появился как младенец, и ты, сокрытый сам, открылся миру как телесный плод; можешь также появиться во мне здесь и открыться через меня в плодах, которые являются духовными делами и только деяниями, угодными твоему желанию. И пусть Твоя пища, убьет все мои страсти, и питие твоей чаши да утешит мои помыслы. И вместо членов моего тела пусть мои мысли получат силу от питания Твоим телом ... да стану я ... сильным внутри, и внешне ... буду подвизаться старательно, и достигну полной высоты внутреннего человеческого бытия».
Ни один «дуофизит» не откажется молиться такой молитвой. Если, конечно, он более христианин, чем богослов или администратор.
